Гуэль, Гауди и Гевюрцтраминер

Очень странно и непривычно записывать свои ощущения, которые испытал порядком так лет назад (7! Уже 7 лет прошло – офигеть) и успел изрядно подзабыть. Когда-то у меня был такой план-ураган: вообще не рассказывать эту историю. Не потому, что там было что-то изрядно меня дискредитирующее, а просто потому, что хотелось оставить её для себя. Помню, что рассуждал я в духе «пусть это будет только моя история, услышать которую можно будет лишь от меня лично». 

Сейчас же такой подход кажется смехотворным. Жизнь бьёт ключом (иногда даже по голове) и все воспоминания просто нереально держать в памяти – есть огромный риск, что они будут стёрты, дабы освободить место под новые. Теперь же, в ритме панического вальса, приходится пересматривать фото и в срочном порядке реанимировать воспоминания в порой тщетной попытке «перепрожить» те эмоции и зафиксировать их на бумаге.

Что ж, рассказывать о своих похождениях с настолько значительным временным лагом для меня внове, но надо дерзать. 

К 2017 году я ощущал себя уже довольно опытным путешественником. В связи с чем было решено добавить куража в европейское турне и посетить аж 2 страны за раз. К тому же Ксюшины родители просили передать дочери пару-другую презентов, так что можно было реализоваться ещё и как международная служба доставки. 

В этот раз выбор пал на Испанию. Барселона обещала целый сонм развлечений. Как гастрономических, так и эстетических. Судите сами: храм Святого Семейства (аkа Саграда Фамилия), парк Гуэля, Камп Ноу, музей Пикассо, Монтжуик. И это не считая примерно миллиона разновидностей паэльи, тапас и сангрии. Короче, «надо брать»! 

Барселона встретила как мерзавка. Те из вас, кто меня знают и/или читали предыдущие рассказы в курсе, что я фанат бумажных карт. Не знаю, отчего у меня такая любовь к ретро-навигации. Секстант и компас, к примеру, меня не привлекают. А вот напечатанные карты так и манят. В общем, верный своей эксцентричности, я заранее изучил местоположение хостела и с излишней уверенностью решил не брать такси из аэропорта, поехав на метро. Хоть оно в Барселоне и выглядит как творение абстракциониста. 

Выйдя вроде бы на правильной станции, я озадаченно обнаружил, что хостела нигде поблизости нет. Намотав пару кругов по кварталу и будучи уставшим после перелёта, я плюнул и достал смартфон. Но у жизни весьма оригинальное чувство юмора: смартфон тоже плюнул, но мне в душу. Оказалось, что я забыл зарядить его и он всё последнее время держался на литий-ионном варианте морально-волевых. Когда я включил его, он показал 1 процент зарядки и, лукаво мигнув дисплеем на прощанье, тут же вырубился. Незаслуженно обозвав телефон говном и пораженцем, я убрал его в карман и начал приставать к прохожим с просьбой указать нужное направление. 

Все были чертовски милы и отзывчивы, только ни разу не говорили по-английски, не говоря уже о русском. Опросив порядка десятка людей и получив в районе 15 взаимоисключающих указаний, я пришёл к выводу, что пора признать поражение. Тоскливо шаркая ногами, я поплёлся к ближайшей стоянке такси и сунул водителю под нос распечатку с названием и адресом отеля (да, я до такой степени перестраховщик, а вы как думали?). Он испытующе смерил меня взглядом, но жестом предложил садиться. Его выражение лица стало понятно, когда мы через 2 минуты остановились у нужного адреса. По какой-то космической иронии, я исходил нужный мне квартал во всех возможных направлениях, но не в этом. Ещё и заплатил 7 евро за свой географический кретинизм. 

С горя чуть сюда не зашёл

На следующее утро я твёрдо решил, что буду ходить, есть и восторгаться по максимуму, дабы реабилитироваться за вчерашнюю позорную ретираду. Как одно с другим связано – не спрашивайте. Эмоционального в том решении было куда больше нежели логичного. 

Даже в начале мая солнце в Барселоне жарит подобно грилю в духовом шкафу. Запомните этот факт, он нам пригодится позже. А пока, я в шортах и майке без рукавов пошёл налаживать отношения городом. Изобилие возможных направлений пьянило, но первым в списке было решено поставить гору Монтжуик. Там и фонтан, встречающийся на открытках, и музей Жоана Миро и одноимённая крепость XVII века постройки. 

Эта несчастная гора всего-то 170 метров с хвостиком в высоту. Но из-за того, что на всём протяжении подъёма она заросла инфраструктурой, направленной на безжалостное высасывание денег из доверчивых туристов, подъём занял изрядное время и к крепости я подошёл весьма даже запыхавшимся. 

С вершины горы открывался живописный вид на море и расположенный внизу порт. Даже на значительном расстоянии корабли представляли собой впечатляющее зрелище, что свидетельствовало об их поистине впечатляющих габаритах. Из размышлений о морских грузоперевозках меня вывел протяжный вопль повышенной истеричности. Пока я витал в своих мыслях, делая фото, местная чайка бесшумно поднялась на восходящем потоке воздуха, заметила меня и яростно возжелала мой фотоаппарат. Я понимаю, что это Sony, но это ж обычная цифровая мыльница! 

Чайка, по всей видимости, считала иначе. Заорав дурным голосом, она спикировала на меня и попыталась сцапать фотокамеру за объектив. Я, конечно, люблю животный мир, но вот такие откровенно животные его проявления мне совсем не по нутру. Если кто-то пытается отобрать у меня собственность, то этому кому-то не поздоровится. Будь он хоть в Красной книге, хоть в Фиолетовой с Зелёным Кантом. В качестве первого рубежа обороны мной была задействована площадная брань на всех известных мне языках. Уж не знаю, каких децибел я достиг, но моя акустическая атака не возымела практически никакого действия на пернатую гопоту – чайка заголосила куда пронзительнее меня и удвоила рейдерский натиск. Слегка опешив от такой наглости, я начал отбиваться сначала руками, а потом, всё ещё видя жажду стяжательства в налившихся кровью птичьих очах, понял, что шутки кончились. 

Рюкзак, который всю баталию провёл, пассивно вися на спине, был перекинут на руку и превратился в своеобразный вариант тряпичного кистеня. Слоган «Columbia» гласит: «Экстремально комфортно». Вряд ли они шили тот рюкзак, держа в голове потенциальное противостояние человека и птицы, но могу вас заверить – отбиваться таким рюкзаком от средних размеров чайки довольно комфортно. 

Хорошо я хоть без куртки был

После такой напряжённой схватки прохладные казематы крепости были более чем желанны. Было здорово пройтись по ним и ощутить то самое «дыхание истории», которое мне так нравится в старинных зданиях. Устрашающе-современные пушки, установленные на массивных лафетах как бы говорили потенциальным пиратам, что им здесь не рады. 

По дороге в музей открытые участки шеи и плеч начало немного покалывать. Вкупе с появившейся краснотой, стало понятно, что я, по всей видимости, обгорел. Несмотря на схожий конфуз в Риме, несколькими годами ранее, я так и не привык, что даже в начале мая европейское солнце уже вполне готово напитать вас витамином D через края. 

Если вы не в курсе, кто такой Жоан Миро – не беда. Я тоже был без понятия. Этот каталонец прожил внушительные 90 лет и творил чаще всего в жанре сюрреализма и абстрактного искусства. Не могу сказать, что мне эти стили близки, но я честно побродил по музею, поглазел на картины и скульптуры, попытался прочувствовать. Потерпел фиаско. Как бы извиняясь за свою ограниченность, купил сувениров и пошёл любоваться фонтанами. 

Ещё на подходе меня заинтересовала раздававшаяся музыка. Было очень похоже на знаменитую песню «Bésame mucho». Подойдя ближе, выяснилось, что я был прав - один пожилой испанец установил зонтик от солнца, схватил гитару и играет одновременно на её струнах и струнах душ, проходивших мимо людей. Постояв немного и послушав его негромкое музицирование, я бросил ему в чехол пару евро и пошёл дальше. Судя по внушительному количеству денег, лежавших там, эта песня не только у меня вызвала тёплое и ламповое ощущение в груди, стимулирующее меценатство. 

Пока я шёл в сторону хостела, плечи и шея стали зудеть совсем уж заметно. Прежде чем поставить точку в сегодняшнем дне, нужно было зайти в аптеку и купить что-нибудь для тех, кто переоценивает свои солнцезащитные способности. 

Знаете, когда вы заходите в аптеку и фармацевт смотрит на вас округлившимися глазами со смесью ужаса и жалости, это не к добру. Она не говорила по-английски, но весьма красноречиво указала рукой на всего меня. Взглянув в ближайшее зеркало, мне стал понятен весь спектр её эмоций: на меня уставилось чрезвычайно краснорожее отражение условно знакомого лица. К тому моменту, как я подошёл к стойке, девушка выкладывала на неё целую батарею бутылочек, тюбиков и коробочек. Худо-бедно, с помощью пантомимы и минимального словарного набора, она объяснила, как исправить урон, нанесённый моим безрассудством. 

На следующее утро стало ясно, что предпринятых мной действий по спасению эпидермиса недостаточно. Я стал похож на частично варёного рака и не до конца спелый томат одновременно. Пришлось даже дойти до местного аналога «Спортмастера» и купить себе майку с длинным рукавом. На такой жаре это было самоубийство с термической точки зрения, но другого выхода не было – малейшее прикосновение солнца ощущалось так, как будто в меня впивались раскалённые щипцы испанской инквизиции. 

Вот их щипцы, да

Разумный человек провёл бы этот день максимально посещая различные заведения и музеи/выставки/филармонии. Но я в тот день выступал под флагом «Слабоумие и отвага!» Поэтому моим следующим направлением стала вершина горы Тибидабо. Почти в 4 раз выше Монтжуика, она могла похвастаться Храмом Святого Сердца и шикарным видом на всю Барселону. 

Хорош! И вид на город тоже ничего😜

Как вы, возможно, знаете, вершины гор известны тем, что находятся на открытом воздухе и тень там найти весьма затруднительно. Здраво (на этот раз) оценив свои силы, я сел на фуникулёр и поднялся большую часть пути на нём, болтая с пожилой канадской парой о всякой чепухе. 

Путеводитель не солгал – вид с вершины открывался, и правда, знатный. Чисто из любопытства, я хотел забраться как можно выше. Поэтому пошёл в храм, чтобы забраться на смотровую площадку. Неторопливо проходя через залы, я от души любовался фресками и внутренним убранством. В какой-то момент до меня начала доносится очередная знакомая мелодия.

Выяснилось, что в одном из залов трое студентов (с разрешения настоятелей церкви) решили отрепетировать песню. Уж не знаю, получили ли бы они такое благословение, если хотели бы исполнить что-нибудь из Slipknot или Die Antwoord, к примеру. Но они выбрали максимально подходящий трек – «Hallelujah» Леонарда Коэна. Ребята исполняли её а капелла и, благодаря сумасшедшей акустике, их голоса отражались от стен, резонировали и переплетались под куполом зала, создавая именно что божественное ощущение. В какой-то момент я осознал, что сижу на одной из скамей в глубокой задумчивости и не хочу, чтобы они переставали петь. Пару десятков оказавшихся там вместе со мной туристов явно разделяли моё благоговение, о чём свидетельствовали бурные овации, когда песня, вопреки нашему коллективному желанию, подошла-таки к концу. 

После быстрых фото на смотровой площадке я осадил впечатления небольшим количеством пенного и отправился в обратный путь. 

Ещё накануне, по пути к вершине Монтжуика и чаячьей засаде, я видел, что у её подножия раскинулись пёстрые шатры автомобильной выставки. Теперь же пришло время с чувством, толком и расстановкой походить по ней и поглазеть на четырёхколёсные игрушки для больших мальчиков. 

Машины и вождение в целом, не вызывают у меня учащённого сердцебиения и какого-то маниакального интереса, когда люди готовы часами обсуждать изменения в дизайне корпуса и характеристиках двигателя. Когда кто-то спрашивает есть ли у меня права, я всегда отшучиваюсь, что прав нет. Есть одни обязанности. Моё призвание – профессиональный пассажир. 

И только на этой выставке отсутствие прав было воистину прискорбным. Ведь в случае их наличия можно было заплатить 25 евро и прокатиться на какой-нибудь Ferrari California T или Bentley Continental GT. Разумеется, услышать знаковый рык движка того же Dodge Charger 1969 и умчаться на нём в закат подобно братьям Винчестерам не вышло бы, в силу разумных ограничений выставки. Но я всё равно купил на память её миниатюрную копию в кислотно-зелёной расцветке и довольный пошёл дальше, насвистывая «Carry on my wayward son». 

Следующей точкой на карте был комплекс сооружений, построенный к Олимпиаде больше полувека назад. Он, конечно, реконструировался в 89-м и 92-м, но всё равно производил… не сказать, чтобы удручающее – скорее меланхоличное впечатление. По моему опыту, так часто бывает с объектами, которые строились в расчёте на большие количества людей, а в итоге остались без оных. Ходя между пустынных дорожек и заглядывая в затянутые пылью и паутиной окна, тебе будто слышаться приглушённые крики призрачной толпы. Уже не в первый раз мне подумалось, что практически любые строения без людей выглядят сиротливо. Я не бывал в Припяти и Чернобыле (S.T.A.L.K.E.R не в счёт), но думаю там похожая атмосфера. 

Чтобы как-то отвлечься от невесёлых размышлений о тленности всего сущего, нужно окунуться в атмосферу гипертрофированного креатива и экспрессии. Для этого весьма успешно подойдёт Саграда Фамилия. Если ваш архитектурный креатив бьёт настолько через край, что вы не можете остановиться в полёте фантазии аж с 1882 года, то запустеньем и стагнацией тут явно не пахнет. Нынешние власти, вроде бы, обещают, что к 2026 точно управятся и многострадальное здание таки будет закончено. 

Урвав последний билет на ближайшее посещение, я вошёл внутрь и первое время просто бродил по залам с открытым ртом, так как увиденное категорически не вязалось с моим пониманием храма. Больше было похоже, что я угодил внутрь то ли летающей тарелки, то ли какого-то мифического левиафана. Википедия всё это называет по-учёному: эллиптические окна, гиперболические своды и геликоидальные лестницы. Так же она утверждает, что там есть коноиды. Не знаю, что это, но если раса инопланетян, проживающая где-нибудь за пару-тройку парсеков от нас, то окей, охотно верю. Вообще, строения, к которым приложил руку Антони Пласид Гильем Гауди-и-Корнет, выглядят под стать помпезности имени их создателя. Парк Гуэля – очередное тому подтверждение. 

Должным образом впечатлённый видением маэстро, я дошёл до этого парка и словно попал в декорации к «Алиса в Стране Чудес»: домики, больше смахивающие на имбирные пряники; лестницы и арки, извивающиеся под совершенно дикими углами; условные змеи и саламандры, выложенные маленьким кусочками плитки; скамейка, навевающая смутные ассоциации с мифическим Уроборосом – список можно продолжать довольно долго. 

Чтобы окончательно добить мозг, идеально подходил музей Пикассо. Дополнительным плюсом оказалось то, что я угодил на своеобразный «день открытых дверей» - в тот жаркий четверг вход был бесплатный. Проход по залам был организован в хронологическом порядке: от детства Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис-и-Пикассо (простите, не удержался) до глубокой старости. Интересный факт: в 14–15 лет он был бесконечно далёк от того сюрреализма, с которым его принято ассоциировать. На портретах 1895–1897 годов изображены люди в стиле напоминающем скорее Диего Веласкеса, нежели Ива Танги. И только значительно позже пошли все эти «Алжирские женщины», «Герника» и прочие «Фигуры на пляже». 

Внезапная халява вдвойне приятна

Как я уже не раз писал, потребление духовной пищи зверски стимулирует голод физический. В какой-то момент пришло осознание, что мне через пару дней уезжать, а паэлья всё ещё осталась не попробованной. По наводке TripAdvisor’а я влетел в заведение и нарвался как раз на хозяина. Услышав, что я хотел бы откушать фирменной паэльи с морепродуктами, он всплеснул руками и поинтересовался, не перегрелся ли я. Ибо всякий уважающий себя повар-испанец готовит паэлью и тут же подаёт её гостям, так как оставлять её на плите надолго, а потом, ещё не дай бог, разогревать – суть несмываемый позор и предательство по отношению к блюду. Выдав эту тираду, шеф выдал мне бокал сангрии на дорожку и взял с меня честное слово, что я вернусь завтра не позже 13:05, чтобы моя жизнь поделилась на «до» и «после» того момента, как я попробую только что приготовленную паэлью. Ещё его горячо любимая бабуля готовила по этому рецепту и это блюдо было одним из фундаментальных столпов их с дедушкой брака. 

Шедевр

Весь следующий день я косился на циферблат часов, верный данному обещанию. Чтобы не быть привязанным к конкретному времени, выбор пал на пассивные варианты наслаждения городом: шататься по улицам и смотреть стрит-арт. Потом ещё заглянуть в океанариум. 

Бутусов, ты что ль?

Когда до часа «Х» оставалось совсем немного, я рванул в метро, а затем, потирая руки в предвкушении и гедонистически прихохатывая вернулся в знакомое кафе. Шеф был на месте и с улыбкой показал на зал, мол, располагайся. Через несколько минут передо мной появилась исходящая паром тарелка, от которой шёл такой аромат, что даже сейчас, 7 лет спустя, когда я пишу эти строки, мой рот непроизвольно наполняется слюной от воспоминаний. Несмотря на то, что морских гадов было понапихано туда весьма щедро, гвоздём программы был рис. Я вам клянусь, каждая рисина была подобна своеобразной капсуле, содержащий всё богатство специй и соков от креветок, мидий и гребешков. После каждой отправленной в рот вилки, эти капсулы лопались фейерверком вкуса: он был и пряный, и сливочный, и насыщенный, и деликатный… Он ласкал вкусовые рецепторы, подобно шёлковой волне вкуса, перекатываясь на языке, прежде чем оставить после себя пикантное послевкусия, закруглённое оттенками умами (вкусом белка).

Автор шедевра

 

Пока я утробно урчал, поглощая этот кулинарный шедевр, шеф что-то рассказывал о хитростях приготовления, которые ему бабушка оставила в наследство. Но я, к своему стыду, ничего не записал и не запомнил, так как находился не совсем в себе из-за гастрономического оргазма.

После того, как я достаточно пришёл в себя, чтобы расплатиться и откланяться, боги путешествий решили, что кутежу и мотовству ещё рано заканчиваться. Уже у выхода из кафе я перебросился парой фраз с парнем, одиноко сидящим за столиком и потягивающим пиво. И вот, несколько мгновений и одну непристойную шутку спустя, мы уже сидим за столиком и оживлённо беседуем. Оказывается, он болгарин и отчаянный русофил. Зовут Иванко. Чем больше кружек пива вокруг нас пустело, тем сильнее крепла наша русско-болгарская коалиция. Мы общались по-английски, и в какой-то момент языковые настройки начали сбиваться из-за того, что наши лингвистические электросхемы были изрядно подтоплены пивом. Иванко посетовал, что всё сложнее вспоминать правильные слова на английском, совсем как было с итальянским, когда он только начинал работать в Италии сантехником и язык давался нелегко. Но после 15 лет, проведённых в bel paese, он, разумеется, научился общаться достаточно хорошо. На что я ему ответил по-итальянски, «так давай перейдём на итальянский, если так будет проще». 

На пару секунд Иванко опешил. Видимо его мозгу, затуманенному алкоголем, нужно было время осознать переход и подгрузить правильный перевод. После чего он взревел раненным зубром, схватил меня за руку и, подобно двум изрядно поддавшим пулям, мы по кривой траектории вылетели из кафе. Где-то на окраине сознания, малюсенький островок ответственности отчаянно пытался привлечь моё внимание к тому факту, что мои телефон, кошелёк, паспорт и рюкзак – всё осталось там, откуда мы вприпрыжку удаляемся. Однако, паника достаточно быстро была нейтрализована алкогольным куражом и тем фактом, что мы всего-то перебежали через дорогу и оказались у другого кафе. 

Ввалившись в дверь, Иванко на манер иерихонской трубы затрубил: «ФРАНЧЕСКО-О-О!!!» На зов явился пожилой итальянец и с вежливым непониманием уставился на нас. Мой болгарский визави вкратце описал ситуацию: «Это – Артём, мой практически брат из России. Он говорит по-итальянски, а значит мы должны накатить ледяного лимончелло прямо сейчас!» (Если вам не ясна логическая последовательность – не переживайте, она пала смертью храбрых ещё на 3-м бокале пива.) Мы перебросились с Франческо несколькими фразами на его родном языке, после чего он удостоверился, что я parlo abbastanza bene. На барной стойке появились 3 ледяные стопки, больше похожие на напёрстки. В них тут же полился ароматный ликёр. Мы выпили за Россию. Потом за Болгарию. Потом, разумеется, за Италию. Потом пошли тосты за вечную дружбу и трёхстороннее сотрудничество между нашими странами. Всё это время ответственная часть меня в ужасе била во все колокола и старалась привлечь моё внимание к тому факту, что у меня завтра с утра, вообще-то самолёт в Вену. 

"Последний ответственный нейрон старается предотвратить катастрофу"
Холст, масло.

После… чёрт его знает, какого количества стопок, мы так же бегом вернулись в изначальное кафе. Рациональная часть моего сознания вяло отметила тот факт, что все мои вещи остались лежать там, где и лежали. Вот только наш испанский разгуляй со славянским колоритом был далёк от завершения: не успели мы с Иванко обменяться контактами и пьяно пообещать оставаться всегда на связи, как к нам подсели 2 испанца и финн c явно алкогольными намерениями. Об этом красноречиво свидетельствовала бутылка виски и 5 стопок. 

Помните в «Особенности национальной охоты» был момент, когда отдыхающим друзьям сбрасывают с вертолёта ящик из-под артиллерийских снарядов, наполненный водкой? Райво (финн, приехавший на современную охоту с представлением об охоте века, эдак, XIX или XVIII) спрашивает у своего друга Жени: «Зеня, а когда мы уже пойдём на охоту?» Евгений, видя открывающиеся перед компанией перспективы, задумчиво ответствует: «Теперь не знаю…» Вот и в моём слегка затравленном взгляде кто-нибудь наблюдательный мог увидеть страх за свою печень, здравомыслие и невозвратные авиабилеты. 

Последующие несколько часов помнятся мне урывками. Вот мы на 5 голосов поём «Bella ciao», а остальные посетители нас подбадривают и снимают на телефоны. Вот мы обсуждаем потенциальный суверенитет Каталонии от остальной Испании и планируем основать правительство прямо сейчас, после следующего тоста. Вот я прицепился к финну и с пристрастием допрашиваю его, правда ли в финском языке есть слово «калсарикянни» или это выдумки с просторов Интернета? Финн хмельно гогочет, не понимая, откуда я могу это знать и подтверждает, что такое слово действительно есть и оно действительно означает «распитие спиртных напитков в нижнем белье без малейшего намерения выходить из дома». 

От повторных блужданий по Барселоне меня спасло то, что наш вертеп располагался в двух шагах от моего хостела. Я смог добраться до него, несмотря на усилия мостовой, которая змеилась под ногами, периодически вставала дыбом, так и норовя меня сбросить. До сих пор горжусь, что смог удержать всё в себе и не поделиться с окружающим миром всякими эманациями, которыми обычно делятся люди, не знающие, когда остановиться. 

Пару часов и с полдюжины чашек эспрессо спустя, я смог относительно стройно мыслить, чтобы сесть за стол в общем холле и почитать. Лениво скользя взглядом по строчкам, я строго отчитывал себя за неуёмную жажду жизни и чрезмерную общительность. Давал зарок не пить целую вечность или хотя бы месяц. Из похмельных дум, сдобренных пустыми обещаниями, меня вывел женский голос, интересующийся по-английски: «Простите. А вы не подскажите, где здесь можно купить…бухла?» 

Голос принадлежал миловидной шатенке, с надеждой ожидающих от меня географически-спиртных указаний. На её счастье, я достаточно хорошо изведал близлежащие улочки и знал, что местный аналог К&Б находится буквально в соседнем здании. Я был не прочь проветриться и вызвался проводить мою неожиданную спутницу. По дороге мы разговорились, и она представилась «Натальей» и сказала, что родом из Бразилии. На мой недоумённый взгляд она улыбнулась и сказала, что младшую сестру зовут «Екатерина». За это они вынуждены благодарить отца, который был и остаётся преданным фанатом русских сериалов. В связи с этим меня одновременно посетило 2 мысли: везёт мне сегодня на фанатов русской культуры; всё-таки у Вселенной отменное чувство юмора – в России было время, когда все фанатели от бразильских сериалов, а на другом конце земного шара, получается, происходили зеркальные процессы. 

После похода магазин мы вернулись в хостел и продолжили разговоры под вино и чипсы. Моя «вечность», обещанная самому себе, продлилась минут 40. После того, как мы расправились с бутылкой, Наталья, в лучших традициях Лёши Свика заявила: «Я хочу танцевать». В её взгляде, обращённом ко мне, ясно читалось, что она рассчитывает на мою компанию и в этой авантюре. Dios mio, вечер грозил закончится уж вовсе феерично. 

Что вам сказать? Дальше был клуб, текила, всё более раскованные танцы, совместная дорога обратно в хостел и ночь, точно срисованная из американских молодёжных комедий и хвастливых рассказов ваших холостых друзей. Но я вам про неё ничего не расскажу. Бе-бе-бе. 

Наутро Наталья уговаривала меня сдать билеты в Австрию и продолжить путешествие вместе. Она собиралась в Амстердам, потом в Париж и Лондон. Если в моей судьбе и были какие-то основополагающие развилки, то это, несомненно, была одна из них. Кто знает, как повернулась бы моя жизнь, поедь я тогда с ней. Но я остался верен своим обещаниям и брони в Lufthansa. Поэтому через несколько часов я ловил такси, чтобы снова ехать в хостел. На этот раз в венский.

Столица Австрии была всё такой же прекрасной, как и в мой прошлый приезд. Моё первое знакомство и похождения по этому прекрасному городу описаны в других рассказах. В этот раз я приехал сюда на пару дней и особых планов на пребывание у меня не было. С Рене (хозяином хостела, в котором я останавливался в прошлый раз), нам пересечься не удалось, так как он был то ли в командировке, то ли на рейве. Очередной шницель и штрудель были съедены и всё говорило о том, что в этот раз меня ожидает весьма скромное времяпрепровождение. Однако, у Ксюши были на меня другие планы – вместе со своим парнем они решили втравить меня в очередной загул, который для отвода глаз назывался «экскурсия по виноградникам». 

Мы приехали в слегка загородную местность и дошли до места сбора, где уже стояли такие же жадные до винных знаний туристы, как и мы. Заплатив по 50 евро с носа, гид белозубо улыбнулся и начал обстоятельно тарахтеть, рассказываю про историю виноделия Австрии, различные терруары и уникальные лозы. Дело осложнялось тем, что по-английски он почти не говорил. Повествование велось на знаменитом венском диалекте, который, считай, самостоятельный язык. Хоть и проходит по документам как «немецкий». Ксения, как могла, переводила мне, и я с удивлением узнал, что в 1985 году австрийские виноделы знатно оподливились перед всей мировой индустрией. 

Виной всему банальная безалаберность, отсутствие должного контроля и диэтиленгликоль. Да-да, тот же самый, что и в антифризе. Дело в том, что при добавлении в вино, он может придать ему больше сладости и полноты. К сожалению, он чертовски токсичен. Вместе со сладостью и полнотой, он способствует повреждению почек, печени и мозга. В тех бутылках концентрация диэтиленгликоля составляла почти 50 граммов на литр. Для контекста: всего одной бутылки вина с такой концентрацией достаточно, чтобы вашему организму пришёл бесповоротный alles kaputt. 

Первые бутылки были отловлены на территории Германии в 83-м. Скандал начал набирать обороты и пошли расследования. Правительства Франции и Швейцарии тысячами бутылок конфисковывали австрийское вино из продажи с собственных рынков. Японцы, от греха подальше, и вовсе ввели полный запрет на его импорт. К 1985 стали известны результаты этой оплошности – по всему миру уничтожены порядка 36 миллионов бутылок вина, а австрийцы получили своеобразную «чёрную метку» в мире энологии, которая будет отравлять им жизнь на протяжении следующих 15 лет. 

Мы с этой лозой почти ровесники

Пока мы слушали эту остросюжетную историю, тропинка между виноградниками, шедшая некоторое время в горку, перешла в небольшое плато. На живописной поляне стояли накрытые столики, были разложены закуски, а улыбчивые официанты вовсю разливали вино по бокалам. Гид, меж тем, продолжал свой рассказ, говоря, что за последние годы идея триумфального возвращения на рынок вина перешла для австрийцев в категорию национальной. И вот теперь мы можем начать знакомство с результатами работы виноделов, прошедшими жесточайший качественный отбор. «Начать» - тоскливо подумал я. «Значит, будет ещё и продолжение». Помните, как в «Кавказской пленнице» Шурик, после пьяного дебоша выслушивает реприманд от местного законника. В какой-то момент на столе появляется внушительная бутылка со спиртным. Шурик обречённо берёт стакан и характерно выдувает пыль, готовясь к неизбежным возлияниям. Вот это был я в моменте. (Иронично, что в своём прошлом рассказе про венские кутежи, я уже обращался к этой аналогии и вот, снова пришёл её черёд. Видимо, былое так сильно отпечаталось у меня в мозгу, что не отпускает.) 

Что могу сказать про вино? Хорошее, питкое. Очень лёгкое, но не в ущерб тельности. Первый нос – цветочный луг с небольшими вкраплениями фиалки. Второй нос ввиду того, что вино белое и молодое, немногим отличается от первого. Лишь добавляются лёгкая сладость, похожая не персиковый нектар. Третьего носа особо не нашёл. Видимо потому, что рецепторы ещё не очухались после предыдущих над ними надругательств. Максимум, на что они были способны – сообщить о ненавязчивой цитрусовой кислинке в послевкусии. 

Здесь мы ещё можем отличить совиньон-блан от рислинга...

Не успели мы обменяться впечатлениями, как гид погнал нас дальше, к другим лозам и занимательным фактам. Из-за того, что он явно горел своим делом и старался донести как можно больше информации до собравшихся, парень начинал жёстко тараторить. Как я понял, из всех собравшихся, один я не говорил по-немецки. Остальные владели им весьма сносно, но венский диалект уверенно сводил их учёность на нет. В какой-то момент пожилая пара из Берлина взмолилась, чтобы гид перешёл-таки на ортодоксальный немецкий. Парень счастливо кивнул, сказал пару фраз на шикарном языке Гёте и Шиллера, после чего радостно вернулся к диалекту, под жалобные стоны присутствующих. 

Лингвистический конфуз, однако, был задавлен в зародыше – пришло время ещё одной остановки. Всё те же столики. Всё те же улыбающиеся официанты. Только на этот раз нам предстоит распробовать игристое. Несмотря на мощное чувство дежавю, я понимал, что мы находимся на приличном удалении от места предыдущей дегустации. Неужели австрияки накрыли несколько таких точек по всей территории виноградников? Оказалось, что всё было гораздо проще: после окончания дегустации на одной точке, пока гид водил нас по склонам и пичкал любопытной информацией на трудно воспринимаемом диалекте, официанты споро грузили весь свой скарб в минивэн и ехали на следующую точку. К тому моменту, как мы подходили, новая точка была уже подготовлена, столы установлены и бутылки откупорены. Нам же оставалось только буха… в смысле вдумчиво дегустировать. 

...а здесь уже нет

Всего подобных остановок было 4 или 5. На каждой из них были свои особенности: то подавались какие-то особые закуски, особенно ярко подчёркивающие вкус вина; то подавалось вино исключительно с определённой стороны холма/долины/лозы; то упор делался на миллезимы (вино из винограда, собранного в определённый год). Короче говоря, к концу экскурсии я представлял собой живое воплощение бородатой шутки, популярной в дегустационных кругах: 

- Хммм, я чувствую здесь ноты перца, корицы и брусничного пунша. А вы, коллега? 

- Хммм, а я чувствую, что я уже в г*вно! 

Но далеко не все из нашей группы пьянствовали накануне в Барселоне, и большая часть хотела продолжения банкета. Видимо, с расчётом на таких людей и была организована заключительная часть нашего Марлезонского балета. Под занавес всей экскурсии мы спустились практически к подножию холма, на который всю экскурсию взбирались. Даже сквозь все промилле, резвившиеся прямо внутри меня в тот момент, я с содроганием заметил длиннющий стол, накрытый человек на 20 (то есть на нашу группу целиком). Те же улыбающиеся официанты с безжалостной точностью уже наполняли бокалы и раскладывали закуски. По задумке организаторов здесь должны были догнаться те, кто не успел захмелеть в процессе дегустации.

 

Я садился за стол с железобетонным намерением есть и только есть. Пить максимум минералку. Но местный интернационал меня заморочил: мама и дочка из Южной Кореи, сидевшие напротив, спросили что-то про водку. Пока общался с ними, турок справа от меня спросил, почему мой бокал пуст. Доказывая ему, что рискую спиться и не вернуться на родину, я не заметил, что студентки из Чили наливают мне вина в бокал до краёв с великолепным презрением к чувству меры. От отчаянных протестов они отмахнулись, сказав, что моё кокетство неуместно. После застолья мы втроём (Ксения, её парень и я), обнявшись за плечи, бежали в низ по склону и орали дурными голосами припев песни Jefferson Airplane «Somebody to Love». 

Бегу один. Ребята пока стесняются

Потом будут сердечные прощания и обещания писать и не забывать. Перелёт домой, Москва и такой привычный уже Павелецкий вокзал. В шумном плацкарте будут записаны основные тезисы и хайлайты поездки. А потом я буду всё откладывать и откладывать написание рассказа, потому что всё время будет мешать то одно, то другое. Пятое, десятое. Ну вы сами знаете. Теперь же (наконец-то!) все мои накопленные истории рассказаны и у меня по отношению к тем, кто меня читает, нет долгов. Вы знаете все места, где я был и всё, чем занимался. Ну хорошо, почти всё. Чтобы не рисковать забыть что-то интересное, мне отныне нужно не лениться и описывать путешествия, что называется, «по горячим следам». Самому интересно, получится ли. Дело за малым – определиться, куда дальше.